Чистая вода

Материалы о воде / Чистая вода / Чистая вода

Страница 27

— Почему ты не разведешься,— вмешался он в разглагольствования учителя,— и не женишься на Элизабет?

Ханс вытаращил глаза, словно на него вылили ушат воды.

— Что ты там бормочешь? Это Элизабет подослала тебя?

— Нет, я сам.

— Думаю, да. У тебя слишком много фантазий, мальчик мой. Кто-кто, а я это на себе ощутил.

— Хорошо, что ты меня больше не учишь,— хихикнул Юн.

— Да уж, слава богу. Так ты хочешь быть моим шурином?

— Нет. Но тогда она не уедет. Я уезжать не хочу. Учитель посмотрел на него долгим грустным взглядом.

Шторм бушевал по всей ширине пролива между островом и материком, море пульсирующей струей било в проем в моле. На причал выехал погрузчик, подцепил своими зубьями палету с упаковками молока, которую должны были погрузить на рейсовый корабль, и повез ее к паромной переправе.

— Да,— сказал учитель,— мне ли тебя не понять… Кому же хочется потерять все, что у него есть? Это и меня касается, как ты, надеюсь, понимаешь.

— Нет, не понимаю.

— Ну вот и радуйся.

— Чему? Она согласна выйти за тебя?

— Можно подумать, уедет она или останется, зависит от того, поженимся ли мы.

«Что за чушь он несет?» — оторопел Юн. Он стоял оглоушенный, а Ханс многословно объяснял, что проблема переезда не связана с ним.

— Это всего лишь предлог, и она пользуется им, чтобы… э-э… надавить на меня.

— Ты хочешь сказать, она все равно никуда не поедет?

— Этого я не знаю.

— Тогда что означают твои слова?

Ханс устало взглянул на причал: погрузчик ехал в обратную сторону, от парома к рейсовому кораблю.

— Похоже, паром еще ходит,— сказал он.— Можешь на нем вернуться.

Учитель криво улыбнулся.

— Элизабет не хочет больше жить на острове,— произнес он.— Она рвется уехать и хочет взять меня с собой. Поженимся мы или нет — это никак на ее решение не повлияет. Не исключено, что… — Он не договорил.

— Лучше будет, если вы не поженитесь? — кротко спросил Юн с надеждой. Но Ханс, видно, хотел сказать что-то другое. А теперь пошел прочь с видом глубоко удрученным.

— Сделай милость,— бросил он через плечо,— перестань думать. Тебе этого все равно никогда не понять.

Но Юн сказал еще не все.

— Ты куда? — закричал он.— А домой не едешь? Ханс уходил все дальше.

— Я привез в госпиталь мальчика, он сломал руку на школьном дворе. Родители не смогут сюда добраться, так что придется мне остаться с ним. Кланяйся Элизабет.

Юн, шатаясь под порывами ветра, побрел за погрузчиком к переправе, поднялся на борт парома. Нет, ни одна осязаемая сила пока еще не начала разрушать его дом, лишь обычная ползучая эрозия. Она объедает плодородную землю вокруг корней деревьев, днем и ночью швыряет в их кроны мокрый песок и бьет беспощадным ветром, и ей не важно, сидит ли Юн тихо или борется.

На пароме тоже был игровой автомат. Пока плыли, Юн выиграл пятьдесят две кроны. Он сошел на берег с полными карманами монет и сел в ожидавший автобус. Столько он еще никогда не выигрывал и счел это хорошим знаком.

Штормило непривычно долго, три дня. Буря стихла так же внезапно, как и началась, и тем же утром в серых рассветных сумерках Юн вышел из дому и по дороге, которой несколько недель ежедневно ходил на работу, зашагал через болота.