Чистая вода

Материалы о воде / Чистая вода / Чистая вода

Страница 24

— Какой ты красавчик,— сказала Элизабет у него за спиной,— когда приоденешься.

Юн вздрогнул.

— Я урод,— ответил он.— Уродливее некуда.

— Ну что ты такое говоришь? — испуганно спросила она.

— Заткнись, не то задушу!

Он открыл бумажник, сшитый отцом из мягкой свиной кожи. Не дом, не сарай и не два гектара бесполезной земли, а именно этот бумажник был для Юна самой драгоценной частью родительского наследства, живой памятью.

— Я тебя не понимаю,— сказала Элизабет.— С тобой стало так трудно.

— Всегда так было. Одолжишь двести крон?

— Конечно. Но мы должны как-то общаться друг с другом. Ты не думаешь, что тебе стоило бы снова принимать лекарства?

— Нет.

— Но ты постоянно на взводе. Что тебя тревожит? — спросила она, протягивая ему деньги.—Лекарство тебе помогло бы.

— Ты же говорила, что я на них подсел! Пока я их принимал, ты твердила, что это химия, отрава. Я от них пухнул и целыми днями спал. Забыла?

И вышел, не дожидаясь ответа.

Нашел в подвале старый дождевик: на причале он сможет снять его и спрятать под ящиками, а вернется — достанет. В кассе, покупая билет, он наменял пятьдесят крон и все время до города провел у игрового автомата в салоне.

У мыса на юге острова море стояло стеной, понтоны разметало по волнам, как спички, и капитану пришлось сбавить ход. Дальше они довольно спокойно прошли с внутренней стороны вдоль маленьких островков, но последний отрезок пути через фьорд корабль опять нещадно болтало, а когда причалили в городском порту, гор на острове уже не было видно за тучами. Рыболовецкие суда стояли на приколе. Еще немного — и замрет все движение, аэродром перестанет принимать самолеты. На крыше пароходства развевался изодранный вымпел и хлопал на ветру, как ружейные выстрелы. Первый осенний шторм придавил этот край своей тяжестью.

Юн поднялся в гору, прячась за старыми пакгаузами, пересек бывшее углехранилище и вышел на безлюдную Стур-гатен. Редакция газеты находилась на одной из боковых улочек. В приемной молодой человек в сером костюме с сожалением наблюдал, как Юн отряхивает намокшую куртку.

Он сказал, что Марит в местной командировке, на футбольном матче в соседнем муниципалитете, но по смущенному взгляду, которым юноша обменялся со своим старшим коллегой в глубине комнаты, Юн понял, что его просто хотят сбить со следа.

— Хорошо,— сказал он проникновенно.— Я зайду попозже.

— Но это надолго.

— Не беда.

— Возможно, на несколько часов.

— Не страшно.

Ему было известно это выражение лица. Лица честного человека, нанятого, чтобы врать и обманывать как можно гуманнее. Но Юна всю жизнь третировали и гоняли, как зайца, он был опытной жертвой и знал правила их игр. Проще всего было громко сказать, что, насколько он понимает, Марит не хочет его видеть, но это оказалось бы чересчур болезненно для гуманиста в сером костюме.

Поэтому Юн просто вышел и, перейдя на другую сторону улицы, где строился деловой центр и все было в лесах, вскарабкался на два пролета. И сразу увидел — кто бы сомневался! — Марит, сидящую за столом на втором этаже, прямо над приемной редакции.

Юн вернулся к молодому человеку в приемной. Тот не сразу понял, о чем ему говорит этот посетитель.