Чистая вода

Материалы о воде / Чистая вода / Чистая вода

Страница 30

— Я смотрю, уже сельдь ловят,— сказал Георг.— Неужели наловят?

— Конечно,— ответил Юн,— много.

И стал рассказывать, где самый хороший лов и как рыбаки выходят из положения, невод-то теперь запретили. Водолаз слушал с интересом, кивал. Он бы с радостью прихватил домой бочонок рыбки — это можно устроить?

— Да, я могу достать,— ответил Юн. Георг улыбнулся и задумался.

— Послушай, парень,— сказал он серьезно.— Какая у тебя самая большая мечта?

— Спасти кого-нибудь,— брякнул Юн, не подумав, что выдает свою тайну. Но вопрос водолаза преследовал другую цель — рассказать, что лично его сокровенная мечта проста: получить с Юна обещание, что он больше не будет путаться под ногами и мешать им. В благодарность Георг готов забыть про компрессор. Расплатились за него из муниципального бюджета, но Юн сам понимает… Договор?

— Хорошо,— согласился Юн.— Договор.

— Отлично. Тогда давай сегодня простимся и расстанемся.

— А как же селедка? Я принесу ее утром!

Что-то нечисто было с этим уговором, и Юн ухватился за первую же пришедшую в голову идею.

— Нет, нет,— запротестовал водолаз,— это лишнее. Не хочется затруднять тебя.

— Да мне не сложно.

— Нет, конечно, это хлопотно. Я сам куплю.

— Сам ты не купишь. Ты здесь никого не знаешь и понятия не имеешь, как это делается.

Водолаз улыбнулся.

— Ну раз ты настаиваешь… Я тебе заплачу, конечно. И если уж зашел такой разговор, у меня есть еще одна просьба: если тебе захочется что-то кому-нибудь рассказать о нас и о здешней работе — я, мол, своими глазами видел, ты… не делай этого, ладно? Или хотя бы дождись, пока мы уедем.

— Почему?

— У нас тут были кое-какие проблемы. И новых нам не надо. Мы все сделали и хотим спокойно уехать.

— Хорошо.

— Вот и славно. Я понимаю, что ты считаешь меня мерзавцем. Я обращался с тобой не лучше остальных, это правда, но выгнал тебя Римстад, я за тебя просил.

Юн кивнул и спросил:

— А почему я не должен говорить о том, что видел? Георг уставился на него шальными глазами, его трясло от злости и бессилия, как тогда у дома Юна, когда он не знал, по какой дороге идти.

— Мы же договорились! — завопил он.— Секунду назад! Юн запоздало улыбнулся.

— Договорились или нет?

Юн продолжал молча улыбаться. Водолаз взмолился:

— Ты ведь настоящий псих, да?

— Тебе виднее. Раз говоришь, значит, так и есть. Георг смотрел на него так, словно надеялся выжечь

взглядом все больное, гнилое и обнажить чистую и подлинную сущность Юна — он хотел получить ответ. Но его не последовало. Ничему не суждено было произойти — ничего и не произошло.

Они молча любовались величественным ландшафтом. Его меланхолическое очарование открылось водолазу лишь теперь. До сих пор Георг только работал, работал и дальше собственного носа ничего не видел, а красоту заметил, когда пришло время уезжать и пейзаж окрасился в глубокие тона разлуки. Они будоражили, как безумие. Юн чуть не заплакал. И подумал с ужасом, что давным-давно не навещал горемычного Нильса, не водил его посидеть на камнях и посмотреть на чаек. Бедный старик тянет лямку своей несчастной жизни, всеми забытый, слабоумный. Завтра же утром надо будет проведать его, пока и он не исчез, последнее звенышко прежнего уклада островной жизни, который Юн так мечтал вернуть.