Соленое озеро

Материалы о воде / Соленое озеро / Соленое озеро

Страница 61

— Они сами вылезли, госпожа.

— Сами вылезли. Чем же я была больна? Тифом, может быть?

— Воспалением мозга!

— А воспалением мозга! Тогда тебя попросили, чтобы ты ухаживала за мною, и ты сейчас же пришла, как и в первый раз, правда, дорогая Бесси?

Бесси налила в чашку какой-то отвар.

— Выпейте, — дрожащим голосом сказала она.

— Как и в первый раз, помнишь, Бесси, на вилле? Роза не знала, что со мною, еще меньше знал Кориолан. А отца д’Экзиля не было. Это было в марте, не правда ли?

— Да, в марте, — сказала Бесси.

— А теперь у нас ноябрь, я думаю?

— Сегодня 4 декабря.

— 4 декабря! В таком случае закрой окно. Теперь я понимаю, почему такой холод в этой комнате.

Бесси повиновалась. Снаружи, под серым небом, виднелась, вся ставшая черной, пахотная земля.

— 4 декабря, Боже мой! — продолжала Аннабель. — А я заболела в ноябре, кажется?

— 7 ноября.

— Месяц уже, значит! Хорошо ли тебе было здесь по крайней мере?

— Да, хорошо, — тихим голосом сказала молодая женщина.

— Так же хорошо, как у меня?

— Да, так же хорошо.

— В таком случае, я счастлива. Так же хорошо, как у меня, это кое-что значит. Я хотела сказать: так же хорошо, как на вилле. Потому что здесь, видишь ли, я тоже у себя. Это целая история, Бесси. Но ты, может быть, уже знаешь ее?

— Я знаю ее, — сказала Бесси, наклоняя голову. — Но не волнуйтесь. У вас еще лихорадка. Не говорите. Постарайтесь заснуть.

— Я послушаюсь тебя, Бесси. Поцелуй меня, я тебе позволяю. Правда, я спать хочу. Не правда ли, я выздоровела? Поцелуй меня.

Бесси робко поцеловала бледный, бескровный лоб и поправила единственную подушку. Аннабель уже закрыла глаза. Отдельные слова еще шевелились на ее сухих устах. Потом губы стали неподвижны.

Тогда скромная Бесси села на свое место у изножья кровати и принялась за штопку.

День начинал клониться к вечеру, и Бесси с трудом уже штопала, когда Гуинетт вошел в комнату.

— Ну, что? — спросил он.

Бесси поднялась с места.

— Она говорила, — сказала она, — и не бредила. Это в первый раз. И меня она узнала.

— А! — сказал, улыбаясь, Гуинетт.

Он взял Аннабель за руку.

— Пульс спокоен, — сказал он, — жар спал. Завтра можно будет начать кормить ее. Могу ли я, однако, просить вас, дорогая Бесси, продежурить еще эту ночь около нее?

— Я не оставлю ее, пока она не будет совсем вне опасности, — сказала молодая женщина.

— Сегодня очередь Сары дежурить, я знаю это. Но так как наша Анна начинает приходить в сознание, то я предпочел бы, чтобы она, когда проснется, увидела около себя вас. Вы — святая и достойная супруга, Бесси, супруга, отвечающая видам Господа.

Он повторил:

— Супруга, отвечающая видам Господа.

И, обняв, он два раза поцеловал ее; затем вышел. В комнате стало совершенно темно.

Шаги Гуинетта затихли в конце коридора. Тогда послышался голос Аннабель, приказывавшей:

— Зажги лампу.

Бесси, дрожа, повиновалась.

— Подойди поближе, — скомандовала Аннабель.

Бесси опять повиновалась. Она дрожала.

— Какая ты красная, Бесси! У меня лихорадка, а ты красна.

— Госпожа, — прошептала несчастная.

— Госпожа! — сказала Аннабель. — А называла бы ты меня так, если бы он был еще здесь, в комнате, и мог бы слышать тебя? А, ты отлично знаешь, что нет, потому что он не позволил бы этого.

Наступило молчание.

— Миссис Гуинетт номер третий, — очень кротко сказала больная, — не будете ли вы так добры, не дадите ли мне напиться?

Она напилась, потом отдала чашку Бесси, глаза которой избегали встречи с ее глазами.

— Бесси, — сказала она тогда, — как могла ты согласиться сделать то, что ты сделала? Разве ты не помнишь того, чем ты мне обязана?

Бесси молчала, как немая.

— Надо ли напомнить тебе, Бесси? Ты отлично знаешь, что никто в этом ужасном городе не хотел дать тебе работу. Говорили, что деньги, которые нужны тебе на прожитие, ты легче заработаешь, если пойдешь вечером к гостинице, подождешь там пьяных извозчиков и уведешь их .