Чистая вода

Материалы о воде / Чистая вода / Чистая вода

Страница 47

— Кто здесь? — закричал Заккариассен.

Юн дождался, пока тот крикнет трижды, потом снял капюшон и вышел на свет под окном.

— Это я,— сказал он.

Глаза старика превратились в две узенькие щелочки. Он узнал пришельца, открыл рот и попятился в глубь комнаты. Юн услышал удар, затем вскрик. Прошло не меньше минуты, пока старик вернулся к окну.

— Чего тебе от меня надо? — крикнул он срывающимся надтреснутым голосом.

Юну не надо было ничего — во всяком случае, ничего такого, о чем он хотел бы крикнуть в ответ. Поэтому он натянул капюшон и отступил в темноту.

Старик продолжал кричать, уже изнемогая. Теперь свет зажегся и на первом этаже, распахнулась дверь, и бондарь, продавший Юну бочонок-четвертушку, в одном белье вышел на крыльцо. Он встал под окном Заккариассена и спросил, из-за чего переполох.

— Здесь кто-то есть,— прошелестел хозяин завода слабым голосом.

Юн отошел в самую глубину сада и залез под куст. Запах набухших почек на кустах смородины смешивался с вонью прелых водорослей и рыбьей требухи на причале. И Лиза встала рядом: она пришла не мучить его, а разделить с ним радость. Он услышал сиплый голос бондаря:

— И кто это был?

— Мальчишка этот, псих. Он снова приходил.

Это точно, подумал Юн. Я приходил сюда всю жизнь, к твоему огорчению и раздражению, старая свинья.

— Я видел его собственными глазами, вот как раз там, где ты сейчас стоишь.

Бондарь пошарил вокруг, огляделся, послушно протопал в темноте несколько кругов и заглянул под пару кустов. Ни зги не видно. И никаких посторонних звуков, лишь привычный шум моря и стук когтей чаек по железной крыше — Юн действовал бесшумно и тогда, и сейчас.

— Я ничего не вижу,— устало сказал бондарь и пошел к дверям.

— Он здесь, клянусь!

— Нет здесь никого. Ложись спать.

Это что-то новое: так с Заккариассеном в дни его могущества не позволял себе говорить никто, даже бондарь. Похоже, догадка Юна верна: старик начал сдавать. Когда бондарь запер дверь и погасил свет на первом этаже, Юн поднялся и подошел под самое окно. Хозяин завода смотрел прямо на него. Смотрел секунд двадцать, может, и полминуты.

— Я вижу, что ты здесь,— проговорил он.— Я тебя вижу. И окно захлопнулось.

Юн пробежал по саду и перепрыгнул через ограду.

Крики еще долго сопровождали его, пока он шел на юг среди поросших мхом скал. Теперь со стариком на повышенных тонах разговаривали бондарь и еще два-три человека. Но Юна это уже не касалось, он находился вне их досягаемости и был так доволен, словно выполнил сложное задание на пятерку с плюсом.

Юн провозился со стеной три дня'. Потом сутки снова штормило. А наутро пришлось идти с троюродным братом в море, искать пропавшие в непогоду снасти.

Они тралили дно кошкой, но нашли лишь несколько кусков перемета, какие-то никчемные обрывки, и еще засветло новый шторм загнал их обратно в гавань. Они пришвартовали лодку и вместе с другими рыбаками сели в плетеные кресла у входа в магазин — поболтать. Троюродный брат Юна угостил всех пивом. Разговор вертелся вокруг шторма и убытков: снастей лишились многие.

Юн едва прислушивался к беседе. Сквозь запотевшее стекло он вглядывался в большие размытые зеленые буквы на телефонной будке у школы, но прочесть их на таком расстоянии не мог.