Последний бой

Материалы о воде / Огонь, вода и медные трубы / Последний бой

Страница 2

Надо сказать, что коммунисты в нашей роте всегда выполняли эту работу. Они всегда держались особняком и никогда не выпускали из рук оружие. Когда они садились отдохнуть или покурить, то всегда располагались треугольником, с тем чтобы был круговой обзор. Видимо, они боялись бойцов.

А каково же было наше положение? С немцами все ясно и понятно. Они находятся перед нами. Их обмундирование отличается от нашего, да и говорят они совсем на другом языке.

Но вот сзади тебя идут, вроде бы, свои. Обмундирование такое же, как у нас. Говорят на одном с нами языке. Однако, идти на врага и чувствовать, что в твою спину направлена винтовка, невыносимо тяжело. В таких случаях приходилось смотреть не только вперед на засевших в траншее немцев, но и назад на человека, который целится в твою спину. Вдруг он решит, что перед ним трус и, нажмет на спусковой крючок. А может быть ему не нравится моя физиономия? У меня эта ситуация вызывала шквал отрицательных эмоций!

Когда говорил ротный, никто не предполагал, что завтра, все сидящие вокруг, будут трупами или раненными. А все так и получилось!

Что самое главное в завтрашнем бою? Оружие! Поэтому автомат был тщательно вычищен и хорошо смазан. Стены траншеи были песчаными и, чтобы песок не попал в автомат, его пришлось обернуть бинтом из индивидуального перевязочного пакета. Как уже сообщалось у меня их было два. Один пакет остался и пригодился позже.

Вечерело. Медленно, но верно, ночная тьма опускалась на землю. Стою на каком-то возвышении и напряженно всматриваюсь в ту сторону, где находились позиции противника. Небольшие сосенки хорошо маскировали меня от вражеских наблюдателей.

Местность, по которой предстояло завтра идти, была довольно ровной, только местами виднелись кусты и совсем небольшие неровности почвы. Вот здесь завтра разыграется бой. Здесь найдут свою смерть или увечье мои товарищи. А что ждет меня? Не знаю почему, вдруг на меня нахлынуло какое-то непонятное чувство тревоги и обреченности.

Сразу же в голове возникли стихи:

Что день грядущий мне готовит?

Его напрасно взор мой ловит,

В глубокой мгле таится он,

Нет нужды; прав судьбы закон.

Паду ли я, стрелой пронзенный,

Иль мимо пролетит она.

Стихи это хорошо. «Евгений Онегин» Пушкина, совсем замечательно! И вдруг мне стало совершенно ясно, что стрела мимо меня не пролетит. В предстоящем бою меня ждет смерть. Чем больше размышляю, тем больше утверждаюсь в этом. Теперь мне было точно известно, что завтра меня не будет на этом свете.

Чувство обреченности овладело всем моим существом. Все так же будет на небе сиять Солнце, все так же будут плыть по небу белоснежные облака, трава и листья деревьев будут радовать своей зеленью людей, а меня уже не будет. Есть еще вариант — буду искалечен. Лишусь рук или ног. Тогда лучше пулю в висок. Это лучше чем инвалидность!

Подошел командир роты

— О чем задумался, махновец? — после инцидента с пленным снайпером, ротный называл меня только так. Однако, тон у него в этот раз, был миролюбивым и даже немного отечески добрым.

— Чувствую, всем своим существом, всеми фибрами души, что завтра в бою меня ждет смерть.