В открытом море

Материалы о воде / В открытом море

Страница 27

Перепалка друзей грозила разрастись в серьезную ссору. Обеспокоенный Тремихач поспешил усадить Восьмеркина и приказал Нине выдать ему вторую порцию бульона. Дружески он стал убеждать Степана в нецелесообразности поспешных действий, хотя в душе радовался тому, что благодушный тяжеловес сделался таким злым и нетерпеливым.

– Куда же ты пойдешь без проводника? Гитлеровцы весь берег заминировали, боятся десанта с моря. Ничего не попишешь – придется потерпеть до возвращения Вити. Он паренек шустрый, обо всем пронюхает. А какая девушка у нас там действует! Катюшей зовут. Нина против нее теленок. Получим полные сведения, вот тогда…

– Мне про это объяснять не надо, – сказал Восьмеркин, доедая бульон и, как бы по рассеянности, подвигая к себе миску с пончиками. – Я не против подождать для верности дела.

– Так что же вы с Сеней ссоритесь?

– Это у нас полубаковый номер был, – пояснил Чижеев, тоже пристраиваясь к пончикам. – Иначе у вас с голоду помрешь.

И, не успела Нина опомниться, как от пончиков на дне миски остались лишь подгорелые крошки.

– Теперь бы еще бульончику с гренками и поужинать по-корабельному, – сказал повеселевший Восьмеркин, – так без всякого харча еще сутки проспал бы.

Перемена его настроения вызвала общий смех. Тремихач на радостях решил угостить дорогих гостей припрятанной бутылкой старого крымского вина, а потом осмотром «Дельфина».

Узнав в «Дельфине» катер, который два дня тому назад тенью пронесся в предутренней мгле, Чижеев устремился к нему с таким же пылом, с каким недавно бросился обнимать любимую девушку. С помощью Тремихача он раскрыл обтекаемый колпак из легкого металла и плексигласа, забрался в катер и, засыпая вопросами изобретателя, принялся проверять и ощупывать незнакомые приборы. Своим нетерпеливым любопытством он заразил и Восьмеркина. Сеня Чижеев не зря на корабле считался страстным любителем технических новинок.

Когда моторист сошел с катера, Нина не узнала своего цветного халатика: азартный исследователь так замаслил нарядный ситец, что халат без зазрения совести можно было отдать на ветошь, годную лишь для обтирки паровозов.

Чижееву захотелось самому запустить двигатель «Дельфина» и пройтись на катере в море, но его пыл охладил математическими подсчетами бородач Калужский: горючей смеси оставалось только на семь часов работы, ее нельзя было тратить на легкомысленную прогулку.

– Где же достать горючего?

– Для этого, – сказал Калужский, – надо ограбить аптечный склад и авиационную маслобензозаправку.

Калужский явно преувеличивал количество необходимых элементов, чтобы отбить у моториста охоту попусту тратить горючее.

– Для такого катера мы с Восьмеркиным любую аптеку разгромим. Если надо, две бензозаправки достанем, – заверил Чижеев.

Но даже более щедрые обещания не могли бы задобрить расчетливого инженера. Горючего он так и не дал.

Чтобы взбодрить приунывших от скупости Калужского друзей, Тремихач решил показать им пещерный ход на сушу.

Увидев перед туннелем разбитую в куски крепкую скалу, Чижеев удивился:

– Как это вы вдвоем пробили такую стенку?

– За нас аммонал и математика Николая Дементьевича работали, – ответил, посмеиваясь, Тремихач. – Калужский так наловчился действовать, что у него аммонал строгает камни, как рубанок. И, главное, без грохота, почти шепотом. Круглый стол, который красуется посередине жилой площади, – это тоже работа Николая Дементьевича.

У выхода из подземелья Калужский показал морякам небольшие отверстия, проделанные буравом между слоями известняковых пород.

– Вот здесь в случае опасности у нас произойдет завал. В эти шестьдесят три отверстия будут заложены небольшие заряды взрывчатки, соединенные одной нитью. Обломки породы сползут вниз и закроют туннель.