Озеро

Материалы о воде / Озеро

Страница 55

Он сказал, что не может без слез говорить об этом, и действительно заплакал.

Чтобы наверстать потерянные в разлуке дни, они с мамой каждый день проводили вместе, как влюбленная пара, а потом в итоге это время превратилось в прекрасные воспоминания о самых счастливых днях его жизни. Я подумала, что ничего более значимого в его судьбе скорее всего уже не будет.

— Однако сами по себе чувства и эмоции — это ничто. Я это хорошо понял. Лучшим воспоминанием о жизни на озере, пожалуй, является моя мама. С тех пор как я стал жить вместе с ней, в моей памяти всплыли веселые картины того, как мы плавали в море вместе с Мино и Тии. На море в Симода всегда большие волны, и мы то видели, то теряли из виду друг дружку. Мы без причины хохотали, дурачились и, наглотавшись воды, резвились до потери пульса.

Эта бесконечная комбинация воспоминаний оживает во мне в рамках того хорошего, что было в моей жизни, но она же хранится в тайниках памяти, в которых собрано то горькое, что мне довелось пережить. И это ничего не значит.

Наши неспешные прогулки с мамой по берегу озера, взявшись за руки, и то, как мы хохотали с Мино и Тии на том море, и то, как я смотрел на черепах . все это было, и оно неизменно. Мне кажется, это не хорошо и не плохо; этим сценам навечно будет отведено одно и то же место здесь, в моем сердце. Иногда розовый цвет утренней зари кажется нам будто бы светлее розового заката, а когда у нас портится настроение, мир вокруг тоже выглядит мрачным. Все дело в том, что мы все пропускаем через фильтр собственных чувств и переживаний, но в действительности ничего не меняется. Это просто было.

Наверное, нельзя сказать, что для меня все закончилось плачевно. Да, моя жизнь совершенно определенно была надломлена под весом печальных случайностей и оказалась втянутой в мир безумных страстей. Вследствие этого я превратился в эдакого странного парня, состоящего из разновеликих лоскутов и заплат. Тем не менее я существую. Искалеченный, истощенный слабак, переполненный чувством вины, но и в моей жизни что-то есть. И это что-то прекрасное, некогда превзошедшее мои чувства .

Накадзима сказал это очень проникновенно, словно человек, решившийся на что-то скрепя сердце.

Мне, как человеку без серьезных жизненных потрясений, было довольно легко принять это. Подобное свойственно большинству людей в этом мире. Мы считаем, что вовсе необязательно прощать и любить все в другом человеке, и великодушно закрываем глаза на некоторые вещи.

Взять, к примеру, мою маму, неловкую и в чем-то наивную, которая была не более чем хозяйкой девочек в питейном заведении, с ребенком на руках, незамужнюю и ушедшую из жизни в довольно молодом возрасте, перекроив себя пластическими операциями, или моего отца, распускающего павлиний хвост в том ресторане с весьма скверной итальянской кухней . Все начинается именно с этого.

Пожалуй, для Накадзимы это все гораздо сложнее. Слишком велика амплитуда его жизненных колебаний.

И все же я верю, что даже маленькие радости и душевные полеты, происходящие в жизни одного и того же человека среди повседневной рутины, будут более или менее раскрашивать его мир новыми красками. И если он когда-нибудь окончательно привыкнет к этому, возможно, все потихоньку начнет меняться.

Горел уличный фонарь, и кроме того свет от луны, близкой к полнолунию, был довольно ярким, благодаря чему картина на стене оказалась хорошо видна даже издали. Хотя цвета и оттенки были не столь различимы, как в дневное время, зато немного скрытые в темноте края создавали мистический образ.

— Взгляни, я нарисовала здесь все, о чем мы говорили, — сказала я с некоторой гордостью.

— Надо же! Так вот какая она — твоя картина .

Накадзима пристально смотрел на стену. У него было такое серьезное выражение лица, как во время занятий, и меня это порадовало.

Для меня была очень важна его реакция: просто возгордится или рассмеется, расправит плечи или съежится.

Наверное, шаг за шагом я тоже продолжала исцеляться от разных вещей.

Мне захотелось сделать шаг вперед и протянуть ему свою руку, чтобы вместе пойти по дороге, которая нас ждет. Во мне больше не было тех сомнений и мрачных мыслей, что терзали мое сердце во время первой поездки к Мино и Тии. Я инстинктивно приблизилась к Накадзиме.