Озеро

Материалы о воде / Озеро

Страница 38

Что же касается меня, то подобную мягкотелость и нерешительность я всегда считала нестерпимо скучным делом.

Я думала о том, чтобы нарочно прогнуться под этот мир и тем самым добиться более заметных успехов и взлететь хоть немного повыше, но в то же время каждый раз мне становилось тоскливо и безрадостно при мысли об этом.

К примеру, для меня важнее всего судьба школы, а будь я на месте Саюри, то при наличии множества выходов из сложившейся ситуации скорее всего выбрала бы вариант наиболее оптимальный для всех.

Однако, если я буду с готовностью внимать всему тому, что мне здесь говорят, изменится сам смысл моей профессии. Ведь будь я, скажем, туристом, то, проходя по этой улице и увидев эту стену с рекламным логотипом на ней, наверное, подумала бы: "Какая безвкусица". Более того, я считаю, что компания, выделяющая каких-то пятьсот тысяч иен якобы на благие цели и настаивающая при этом на непременной рекламе собственного имени, вряд ли может называться хорошей компанией.

Для меня пятьсот тысяч иен — большие деньги, но это не значит, что, получив их, я была бы готова на все. Если бы я решилась по менять специфику работы только ради денег, после этого моя дальнейшая жизнь резко поменяла бы свое русло и потекла по пути равнодушия и наименьшего сопротивления.

Размышляя об этом, я припомнила эпизод из жизни уважаемого мною скульптора.

Этого человека попросили создать памятник для площади одного города. Так как изначально на этом месте был лес, в котором жили цыгане и многие из них погибли там во время войны, он решил посвятить его этому народу. Своей работой он хотел рассказать о страшной дискриминации, которой подверглись цыгане. Скульптор считал, что это место как нельзя лучше подходит именно для этих несчастных, испытавших на себе немало издевательств со стороны человечества, правда о которых всегда замалчивалась и оставалась тайной, покрытой мраком. Но мэрия и жители города возразили, аргументировав это тем, что цыгане есть и в наши дни и они пугают гостей города тем, что грабят и попрошайничают, и, следовательно, совершенно недопустимо ставить памятник этим людям. На этом история и закончилась.

Вот так совершенно обычно одни и те же по-разному предстают перед каждым из нас.

Мне кажется, что важно не только бороться для того, чтобы стереть грань отличий. Важнее всего досконально изучить, в чем мы отличаемся друг от друга, и принять тот факт, что совершенно разные люди имеют право на существование в этом мире.

Мое дело — достичь своих собственных высот и сохранить свои позиции, и для этого мне необходимо все больше и больше оттачивать свое мастерство. Насколько бы ни выросла моя популярность, она всегда будет подвергаться сомнению и вызывать разногласия, и, в сущности, проблема вовсе не в том, что мои картины бездарны.

Хотя нет! Нужно верить в себя. Мне кажется, если человек уверен в себе, он способен оставаться собой и отстаивать свою непохожесть.

Это важно.

Я же, откровенно говоря, пока не могу с настоящей уверенностью заявить, что жителей и гостей города моя картина порадует гораздо больше, нежели этот странный логотип. К сожалению, не могу. Наверное, это и является пока моим слабым местом. При мысли об мне стало немного стыдно.

Я вернулась домой раньше обычного и застала Накадзиму с головой погруженным в учебу, сидящим перед раскрытым ноутбуком и обложившимся словарями.

— Ой, ты сегодня рано! — удивленно заметил он.

— Я купила кое-что из еды, так что ужин сегодня можешь не готовить. — сказала я.

Я вовсе не хотела этого говорить, но вырвалось само собой.

— Я просто подумала, что у тебя и сегодня будет настроение приготовить что-нибудь на ужин .

— Может, тогда прогуляемся и заодно купим и кафе кофе навынос, — предложил Накадзима.

Потом он впервые внимательно заглянул мне в лицо и спросил:

— Случилось что-то неприятное, да?

Я кивнула и рассказала о том, что сегодня произошло.

— Да уж, это вполне правдоподобная история, если принять во внимание твою популярность, твой уровень и степень культурной серости и провинциальности этого города, — заключил Накадзима.