Озеро

Материалы о воде / Озеро

Страница 28

Мне не хотелось чувствовать себя окончательно привязанной к этому человеку, и я старалась думать, что у нас все только началось и мы не успели зайти далеко.

— Но ведь для тебя этот вопрос вполне решенный, разве нет? Откуда эти сомнения? — спросила я. — По мне, так ответ очевиден: у тебя обязательно все получится.

— Мне казалось, если я не отпущу сам себя, это будет мешать, — объяснил Накадзима. — Однако Тии сказала, что в следующем году примерно в это же время я, возможно, буду уже Париже.

Говоря это, Накадзима выглядел очень радостным. Я подумала, что хотя бы ради этого нам стоило сюда приехать.

Выпив еще по чашке вкусного чая и немного поговорив, мы с Накадзимой покинули этот милый дом

Мино-кун стоял в просвете дверного проема и долго махал нам рукой. Его силуэт напоминал тень на фоне освещенной прихожей, в полной темноте расплывчато сияющей подобно драгоценному камню.

Озеро поглотила тьма, словно глубокая дыра. По сравнению с рощей оно было чуть менее черным, так что можно было убедиться, что есть что-то еще кроме этой темноты.

— Накадзима-кун, не терпится, да? Поскорее хочется в Париж? — спросила я.

— Да я бы не сказал, что мне не терпится. Но как-то я не чувствовал, что это реально. Не могу объяснить толком, но меня порой преследует какое-то чувство вины, и тем самым я как бы сам на себе ставлю крест. Однако стоит мне хоть разочек поверить, что вес получится, как у меня появляется соответствующий настрой и все идет ровно. А уехать я могу хоть когда. Это уже не так важно, — ответил Накадзима.

— Вот как? Ну, слава богу. Хорошо, что не прямо сейчас, — сказала я. — Мне бы очень хотелось еще пожить вот так, как сейчас. Так что я рада.

Накадзима ничего не ответил. Счастлив ли он? Опечален ли? Его душа оставалась загадкой.

Тут я подумала о том, что он, возможно, а всем скоро приступит к серьезным занятиям и захочет перебраться обратно в свою квартиру. Раз так, то я могла бы хоть иногда навещать его, чтобы проверить, как он себя чувствует, не заболел ли, не слег ли в постель от переутомления. Мои мысли летели гладким и чистым потоком, словно ветерок, скользящий по поверхности озера. Казалось, что я с давних нор думала обо всем этом.

Мы шагали по дорожке, усыпанной гравием, который хрустел под нашими ногами. Свет уличных фонарей сливался в единое белое полотно.

Я совершенно естественно для себя держала Накадзиму под руку. Местами было очень темно, и дорогу было плохо видно. Я сказала Накадзиме, что боюсь наткнуться на змею, на что он ответил:

— В такое холодное время года змей еще не бывает.

— Ну, может, есть что-то другое. Например, насекомые . — не сдавалась я.

Его рука была худенькой, словно веточка, но в то же время крепкой. Неожиданно он сказал:

— Мне тоже нравится жить как сейчас. Нравится возвращаться домой вдвоем.

Прозвучал ответ на мою недавнюю фразу.

Мне казалось, что мы всю жизнь вот так шли. По берегу озера. Среди этих пейзажей, не похожих на часть нашего мира. Наверное, впредь мне предстоит вот так же шагать рядом с разными людьми. Однако, пожалуй, и уже никогда не испытаю при этом подобных чувств и эмоций.

Рядом с Накадзимой мне совсем не грустно. Для меня очень дорого время, проведенное вместе. Наша с ним жизнь так чиста, так умиротворенна, и я чувствую, что появление в ней хотя бы одного постороннего все разрушит. Предположим, будь это человек вроде Мино, то это, пожалуй, нормально. Однако мне кажется, что наш с ним хрупкий и деликатный мир таков, что даже ничтожная деталь может разбить вдребезги. Даже такие прочные узы почему-то оказываются чем-то эфемерным.

— Накадзима-кун, не исчезай никуда, — попросила я. — Знаешь, дело вовсе не в Париже. Я не против того, чтобы ты ехал в Париж. Я только хочу, чтобы ты был в этом мире.

— Я и не хочу никуда исчезать, но что-то внутри меня мне постоянно говорит о том, что мне нельзя оставаться в этом мире.

— А ты борись, Накадзима-кун!

— Я борюсь, но жизнь слишком многого меня лишила. Мне не по плечу эта борьба.

— Не сдавайся, не позволяй себе раскисать! — убеждала я.