Озеро

Материалы о воде / Озеро

Страница 2

Однако в глубине души я все-таки горевала.

И тот городишко, и то, как мы жили, до сих пор вызывают во мне отвращение. Я мечтаю забыть об этом. К счастью, после маминой смерти мне больше незачем там бывать. Кроме желания иногда видеться с папой, меня практически ничего не связывает с этим местом. Квартиру, где я жила вместе с мамой, папа сразу же продал, дабы не вступать в конфликт с родственниками, а деньги перевел на мой счет в банке. Ощущение было не из приятных, словно мне выдали какую-то компенсацию, хотя, по сути, это наследство, оставленное мамой. В связи с произошедшим я быстро покинула город и ничуть об этом не жалею.

Помню, когда я приходила днем к маме в заведение, там повсюду было темно и как-то грязно, в воздухе стоял неприятный запах алкоголя и сигаретного дыма, и во всем этом чувствовалась какая-то смертельная безнадежность. Когда мамины выглядящие там крикливо наряды возвращали из прачечной, на солнечном свету они выглядели дешевыми и заношенными.

Вот такого рода воспоминания возникают у меня о жизни в том городке.

Они не оставляют меня даже сейчас, хотя мне уже почти тридцать.

Во время нашей последней встречи папа пристально взглянул на меня, так похожую на свою маму, и не смог сдержать слез: "Мы ведь только сейчас собирались зажить по-настоящему. Строили планы на старости лет отдохнуть, попутешествовать везде. Сколько раз мы говорили с ней о том, как совершим кругосветное путешествие на корабле. Вместо того чтобы рассуждать, что же будет с моей работой и как мама оставит свое заведение, нужно было все бросить и махнуть не задумываясь".

Поскольку папа почти не пьянел и любил шумные компании, думаю, в прошлом он был не прочь поразвлечься, однако, с тех пор как встретил маму, у него ни с кем больше не было близких отношений.

Видимо, в силу каких-то своих комплексов он хотел казаться плейбоем, но все это было наносное. Как ни крути, отец выглядел совсем неважно: лысоватый провинциал, совершенно лишенный какой-либо сексуальной привлекательности. К тому же лицом не вышел, так что любой настоящий гуляка, взглянув на его серьезную физиономию, лопнул бы со смеху.

По натуре папа очень простой человек, но то ли в силу своего положения, то ли оттого, что унаследовал родительский бизнес, он всегда был словно связан по рукам и ногам и, мне кажется, вовсе не намерен был освобождаться от пут. В связи с этим создавалось впечатление, что папа, будучи президентом торговой компании в столичной префектуре, попросту старался внешне соответствовать образу своего отца — владельца земельных наделов — и вести себя соответствующим образом, что стоило ему немалых усилий над собой.

Я думаю, в его жизни мама была единственным цветком, источавшим аромат свободы.

В их общее с мамой пространство папа решительно не пускал никого постороннего. Именно там он мог быть таким, каким хотел быть на самом деле. Приходя в наш дом, он чинил крышу, работал в саду, ходил с мамой куда-нибудь поужинать, проверял мое домашнее задание, ремонтировал мой велосипед.

Однако родители никогда не думали о том, чтобы уехать из этого городка и обрести свой независимый мир только для двоих. Находиться вместе в тех условиях — это и было их образом жизни.

Сейчас папу, наверное, больше всего огорчает, то что я отдалилась от него.

Не то чтобы его это серьезно печалило, но, я думаю, он чувствовал порой мое некоторое отчуждение.

Возможно, он переживал, что когда-нибудь, в один из дней, услышит от меня: "У нас изначально разные фамилии, и с этого дня ты мне чужой человек".

Время от времени папа зачем-то переводил мне деньги, присылал еду. Я звонила ему, чтобы поблагодарить. Даже на расстоянии мне отчетливо передавалась папина грусть:

Казалось, будто он так и хочет мне сказать: "Но ведь мы все еще отец и дочь, разве нет?!"

Я благодарила, принимала эти деньги, но ни разу так и не решилась сказать ему ни слова о том, что и впредь, конечно, наши с ним отношения папы и дочки продолжатся. Дело в том, что такие узы я не воспринимала за долг, обязывающий сказать нечто подобное. Папа из-за своего ложного чувства вины не знал, что и думать. Папа есть папа.