Первые друзья

Материалы о воде / Огонь, вода и медные трубы / Первые друзья

Страница 3

Глаза Гуляева округлились от распиравшего его любопытства.

— Ты, что же можешь привести пример? Расскажи!

— Ах, тебе нужен пример. Если так, пожалуйста. Самый последний.

— После призыва в армию меня направили во 2ое Астраханское военно — пехотное училище (сокращенно 2ое АВПУ). К городу Астрахань оно никакого отношения не имеет, так как находилось в небольшом городке Бузулуке

В одной роте со мной был соседский мальчишка Юрка Аникин. К нему приехал его отец в командирской форме с желтыми погонами, которые только что ввели. При встрече с ротным, он и рассказал, о моем отце.

— А что было потом?

— Построили роту. Мне была подана команда, выйти из строя. Командир роты, старший лейтенант Голубков, сказал, что вот перед вами стоит сын врага народа. Все стали меня рассматривать. Ведь перед ними стоял не кто иной, а потенциальный враг. Командир роты обратился ко мне

— Расскажи своим товарищам, за что посадили отца?

— Не знаю! Нам ничего не сказали, хотя мама ходила в НКВД и пыталась, хоть, что-то — разузнать. Бесполезно! (НКВД расшифровывается так Народный комиссариат внутренних дел.) В то время, термина «министерство» еще не было

— И где же сейчас твой отец?

— Ты бы видел, как командир роты хищно оскалился при этом вопросе. Ему доставляло удовольствие унижать меня.

— Он обморозился на работе и умер в 39 году — при этих словах низко опускаю голову. Если бы ты знал, каким унизительным и тяжелым для меня была эта экзекуция!

— Нет! Он не умер! Он убит при попытке к бегству! Становись в строй и веди себя тише воды и ниже травы! Всегда помни, кто ты есть!

Гуляев задумался и тихо сказал мне на ухо:

— И вот, после всего этого, ты должен идти на немецкие окопы и орать не своим голосом; «Ура!» Вот поэтому я и не хочу вступать в твой комсомол. Не дай Бог попадем в плен. Я чистенький! В комсомоле не состоял. Не то, что ты со своим рвением. Понял, что, тебя ждет?

— Как не понять! Какой же тут может быть выход? Совершенно очевидно, что есть два решения: не идти в бой — пристрелят, как труса, или идти в бой…

— Да, да! — перебил меня Гуляев — и погибнуть от пули немцев!

— В бою можно погибнуть, можно стать инвалидом, но можно и выжить! Помню, как в третьем классе, перед нами выступал участник гражданской войны. Он все рассказывал о походах Антанты. Мы считали, что это имя какой — то вредной женщины и громко возмущались действиями этой бабы. Но дело не в том, что он говорил, а в том, что он остался живым. И таких участников гражданской войны немало. Отвоевались и живут!

— Ха, ха! Не живут, а существуют. Правильно я говорю?

— Может ты и прав, Гуляев. Что касается моего рвения в комсомольской работе, думаю, что выход из положения один — не попасть в плен.

— Тебя обстоятельства боя могут и не спросить — хочешь ты в плен или не хочешь? Ну, например, ранение или контузия! Потерял сознание — очнулся в плену!

— Частенько думаю на эту тему. Моя еще одна старшая сестра Софья, перед моим призывом в армию, побегала в поисках способа, как избежать службы в армии. Что ты думаешь? Нашла!

От такого поворота Гуляев даже подпрыгнул на месте.

— Что же это было, если не секрет?

— Какой секрет — дело прошлое! Было место кочегара на паровозе или чертежника в одном конструкторском бюро оборонного значения. Там предоставлялась броня от военной службы и, отоваривались все продуктовые карточки. Последнее очень важно! Ведь у других — то все карточки, кроме хлебной, пропадали. Сам знаешь.

— Что же ты не воспользовался этой возможностью?

Теперь мне было ясно, что от моего ответа зависят наши дальнейшие отношения. Мне было нужно позарез, чтобы они были доверительными. Ответ мой был таким.

— Подумал, что последнее дело увиливать от армейской службы. Что, если другие тоже будут увиливать? Ведь это конец для народа, страны!

— Зря волновался! У народа никогда не будет конца. У отдельного человека — да! А народ будет жить вечно. Вот посмотри в Европе. Франция признала свое поражение, а французский народ живет!

— Отвечу тебе твоими же словами — не живет, а существует в нищете. Но то французы, а с нами немцы замыслили поступить совсем по — варварски. Первое — уменьшить численность нашего населения со 170 миллионов до пятидесяти. Второе — переселить остатки нашего народа за Урал.

На лице собеседника появилось выражения недоумения, сомнении и недоверия одновременно. Мне стало понятно, что ему незнаком план Розенберга — идеолога фашистской Германии

— А кем заселить европейскую часть нашей страны?

— Сюда переселить поляков, чехов, словаков и другие народы, а их земли заселить немцами Москве фрицы приготовили совсем тяжкую участь. Ее планировалось превратить в море…По их замыслу, из воды будут торчать только купола церквей и колокольни. Теперь тебе понятно, почему мне было неприемлемо предложение сестры и воспользоваться броней?