Теокали

Материалы о воде / Текучая Вода / Теокали

Страница 2

Спокойный и уверенный в том, что соединится со своими, Олень вернулся на остров.

Солнце уже давно взошло, жара становилась невыносимой. Индеец, которого никто не торопил, решил переждать и пуститься в путь, когда жара спадет. К тому же тяжелый поиск чрезвычайно утомил его, он нуждался в отдыхе.

Выскребя и вытерши соломой лошадь, он расстегнул подпругу и одним взмахом руки сбросил на траву седло, даже не взглянув на него. По возвращении, когда он искал удобного места для отдыха, его взгляд случайно упал на это седло и он заметил “альфоркас”, ряд двойных карманов из полотна, которые всякий мексиканец берет с собой в путешествие. Он не видел их до сих пор по той простой причине, что эти карманы, прикрепленные позади седла, были скрыты под бараньей шкурой.

Бедный солдат, которого убил индеец, носил в этих “альфоркао все свои жалкие богатства: огниво, табак, драгоценные для беглеца вещи. Но что было всего дороже, это почти метр tasajo — высушенного на солнце мяса — и дюжина сухарей с большим куском овечьего сыру.

Все это промокло, но что за важность для индейца, почти что умиравшего с голоду?

Вместо того, чтобы спать, как он намеревался ранее, Сотавенто разложил все эти припасы на земле, чтобы высушить их на солнце, на что потребовалось менее десяти минут. Набрав сухих листьев, он высек искры, развел огонь, поджарил мясо и съел его, как едят индейцы, когда они долгое время были лишены пищи, то есть не думая о завтрашнем дне, он враз истратил все. Утолив голод, он взял трубку, с которой индейцы никогда не расстаются, набил ее и принялся курить с наслаждением человека, находившегося на волосок от смерти и спасшегося чудом.

Так прошла большая часть дня в приятном” ничегонеделании “, то есть: в курении, сне и мечтах о мщении. Сотавенто, правда, думал еще и о двух несчастных пленницах, оставленных в теокали, и хотел присоединиться к ним.

Когда солнце начало чрезмерно удлинять тень деревьев, а его косые лучи утратили почти всю свою теплоту, индеец рассудил, что ему время ехать.

Лошадь и всадник, хорошо насытившиеся и отдохнувшие, могли теперь вынести долгое путешествие.

Сотавенто встал, оседлал лошадь и, взяв ее за узду, направился к броду. Перейдя на другой берег реки, он бросил последний благодарный взгляд на этот остров, доставивший ему столь приятный отдых и, вскочив в седло, сжал колени, натянул повод, наклонился над шеей лошади и тихо посвистал, произнеся одно только слово” Santiago!“, хорошо известное мексиканским всадникам и лошадям. Лошадь полетела на крыльях ветра по направлению к пустыне.

Только на другой день около девяти часов вечера он достиг брода Рио-дель-Норте. Он переехал его, дал минуту вздохнуть своей лошади и уверенный, что никакой враг не может теперь его настичь, продолжал свой путь через саванны.

Однако несмотря на торопливость, индеец прибыл в теокали только вечером на третий день после бегства.

За время отсутствия число его соплеменников сильно увеличилось. Посланник, отправленный им в деревню после захвата донны Эмилии, вернулся с другими членами племени, мужчинами и женщинами, которых неотложные дела не задерживали в деревне.

Индейцы любят присутствовать при казни пленников, особенно, когда эта казнь — мщение, столько лет лелеянное.

Первой заботой Сотавенто по прибытии в теокали было осведомиться о своих пленницах: они были спокойны и не роптали.

Вождь был внутренне недоволен при виде множества собравшихся воинов, но подавил это недовольство и показал, напротив, большую радость. До поры до времени он не желал, чтобы товарищи могли узнать о его планах.